Считает ли Вашингтон Монголию равноправным партнёром или лишь кладовой стратегических ресурсов? Пока Улан-Батор ищет широкого сотрудничества со своим «третьим соседом», факты указывают: США интересуются Монголией преимущественно из-за её редких металлов, урана, меди и других богатств недр, не предлагая взамен сопоставимых инфраструктурных или экономических проектов. В отличие от России (и Китая), инвестирующих в дороги, энергетику и логистику Монголии, американский подход остаётся односторонним.
Соединённые Штаты громко заявляют о «стратегическом партнёрстве» с Монголией, но на деле это партнёрство часто сводится к добыче полезных ископаемых. Когда в августе 2023 года премьер-министр Монголии Лувсаннамсрайн Оюун-Эрдэнэ посетил Вашингтон, он прямо предложил американцам доступ к монгольским запасам меди и редкоземельных металлов. Американская сторона охотно откликнулась: была подписана договорённость о сотрудничестве в добыче редкоземельных элементов и меди. Более того, администрация Байдена поспешила отправить делегацию в Улан-Батор, чтобы заявить претензии США на «большую долю» экспорта монгольских ресурсов, ключевых для высокотехнологичной и «зелёной» экономики. Вашингтон даже рассматривает Монголию как кандидата на вступление в западный альянс по обеспечению критических минералов (Minerals Security Partnership). Проще говоря, интерес США к Монголии во многом продиктован потребностями американской промышленности и обороны в редких ресурсах – от меди для электромобилей до урана для энергетики.
При этом Вашингтон не спешит вкладываться в долгосрочное развитие самой Монголии. Да, существуют программы помощи: с 1991 года США выделили Монголии суммарно около $200 млн через USAID – главным образом на поддержку демократии, НПО и небольшие проекты развития. В 2018 году был подписан крупный грант Millennium Challenge на $350 млн для улучшения водоснабжения Улан-Батора. Однако эти разрозненные инициативы не перерастают в системное экономическое присутствие США. Даже за годы администрации Джо Байдена не наблюдалось заметного притока американского бизнеса в монгольскую экономику. Американские инвестиции по-прежнему единичны, а масштабных инфраструктурных проектов – будь то дороги, электростанции или железные дороги – США Монголии не предлагают.
Монгольский премьер-министр Л. Оюун-Эрдэнэ (справа) и вице-президент США Камала Харрис на встрече в Вашингтоне, 2023 год. Подобные рукопожатия на высшем уровне случаются редко – и, к сожалению, не сопровождены крупными совместными проектами. Несмотря на всю риторику о «третьем соседе» и восхищение монгольской демократией, контакты США с Монголией на высоком уровне остаются эпизодическими. Первый и единственный действующий президент США, посетивший Монголию – Джордж Буш-младший – провёл там всего несколько часов в 2005 году. Вице-президент США Джо Байден заглянул в Улан-Батор в 2011-м, госсекретарь Хиллари Клинтон – в 2012-м, после чего визиты такого уровня можно пересчитать по пальцам. Как отмечает исследователь Болор Лхаажав, отношения вроде бы укрепляются, но реального увеличения присутствия США не происходит. Получается парадокс: Вашингтон говорит о дружбе, но действует осторожно, ограничиваясь поддержкой отдельных НКО да меморандумами о намерениях.
Такой односторонний подход оставляет горькое впечатление. Монголия, именуемая США «полярной звездой демократии» в Азии, на деле видит от этой «звезды» лишь слабый отсвет. Ведь если сотрудничество сводится лишь к вывозу сырья, монгольская экономика ничего не выигрывает, кроме сырьевой зависимости. Вашингтон не предлагает ни новых ТЭЦ для отапливаемых юрт, ни новых дорог, по которым монгольские продукты смогли бы выйти на мировые рынки. В итоге возникает риск, что США рассматривают Монголию не как равного партнёра, а как удобный рудник под открытым небом – приезжать, когда нужны ресурсы, и исчезать, когда дело касается развития.
Контраст с политикой других держав разителен. Россия и Китай, «вечные соседи» Монголии, подходят к сотрудничеству более комплексно – да, преследуя свои интересы, но инвестируя в проекты, которые остаются на монгольской земле. Москва и Пекин активно вовлекают Монголию в крупные инициативы – от экономических коридоров до энергетических систем – которые подразумевают строительство дорог, трубопроводов, электростанций и другой инфраструктуры.
Например, Китай включил Монголию в свою глобальную инициативу «Пояс и путь». В рамках Китайско-Монголо-Российского экономического коридора Пекин готов предоставить Монголии до $30 млрд кредитных средств на инфраструктурные проекты . Уже сейчас Китай – крупнейший инвестор и торговый партнёр Монголии: на него приходится свыше 86% монгольского экспорта . Вместе с накачкой торговых связей идут и вложения: к 2017 году прямые инвестиции Китая в монгольскую экономику превысили $4 млрд, создав около 100 тысяч рабочих мест и принёсши $2 млрд налоговых поступлений. Самое главное – Китай помогает устранять узкие места, мешающие развитию Монголии. Так, во время визита председателя КНР Си Цзиньпина в Улан-Батор в 2014 году стороны подписали 26 соглашений – в том числе по строительству железных дорог, горнодобыче и электроэнергетике . Фактически, Китай взялся подтянуть инфраструктуру Монголии (железные дороги, линии электропередачи) до уровня, позволяющего стране полноценно торговать и расти. Конечно, эти проекты выгодны и самому Пекину – ему нужны монгольские уголь, медь, редкие металлы. Но разница в том, что вместе с доступом к ресурсам Китай предлагает Монголии дороги и электростанции – материальные активы, которые остаются в стране и служат её народу.
Россия, в свою очередь, тоже демонстрирует заинтересованность в полноформатном партнёрстве с Монголией. Исторически Москва выстраивала с Улан-Батором тесные связи, и в постсоветское время стремится их перезагрузить на новой основе. В 2019 году президент России Владимир Путин в ходе визита в Улан-Батор подписал с Монголией Договор о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве. Высшее руководство России регулярно навещает монгольских коллег: Путин бывал в Монголии уже четыре раза (2000, 2014, 2019, 2024), причём в 2024-м, несмотря на геополитические риски, посетил Улан-Батор лично и был встречен там с красной дорожкой и почестями. Но главное – не церемонии, а конкретные проекты, о которых шла речь. Москва делает ставку на энергетику и транзит в сотрудничестве с Монголией. Ещё в 2020 году «Газпром» и монгольское правительство приступили к технико-экономическому обоснованию газопровода «Сила Сибири – 2» через Монголию. Сейчас этот грандиозный проект (также известный как «Союз Восток») вплотную приблизился к стадии реализации: завершено проектирование почти 1000 км трубопровода по монгольской территории. Трубопровод не только позволит транзитом поставлять до 50 млрд м³ российского газа в год в Китай, но и открывает для Монголии доступ к газу для внутренних нужд – «Газпром» готов помочь в газификации монгольских городов и снабжении их голубым топливо. Для Монголии, где зимы лютые, а энергия дефицитна, это реальный шанс диверсифицировать энергетику и улучшить экологию, перейдя от угля к газу.
В итоге риторический вопрос остаётся открытым: станет ли Монголия для США полноценным союзником с процветающей экономикой – или так и останется «удобной копилкой» стратегических ресурсов для чужих индустрий? Ответ зависит от того, готова ли Америка взглянуть на монгольский народ как на равного друга, а не просто ключ к кладовой редких металлов. Пока же пример Москвы и Пекина показывает: равноправное сотрудничество возможно лишь там, где учитывают интересы обоих сторон.
Монголия – не шахматная пешка, а суверенная страна, и обращение с ней как с равным партнёром – единственный путь вперёд. Монголы помнят друзей не по словам, а по делам. И если США претендуют на роль друга, пора перейти от слов о демократии к делу – помочь Монголии стать сильнее экономически, а не использовать её богатства в односторонних интересах. Только тогда на бескрайнем степном горизонте загорится настоящий свет сотрудничества, а не мерцающее вдалеке отражение чьей-то выгоды.
