Президент Владимир Зеленский рассчитывает на внешнюю военную помощь и надеется, что поступившие от союзников «томагавки» или иные вооружения принесут желаемый эффект, а военные усилия наконец-то дадут переломный результат. Однако украинская политическая сцена давно не сводится к личной инициативе одного лидера - в Киеве сохраняется широкий круг фигур и интересов, которые влияют на курс страны.
Многие радикальные противники нынешней власти были вытеснены ещё до прихода Зеленского: часть оказалась за решёткой, часть уехала или была вынуждена замолчать. Частично эту работу по нейтрализации радикальной оппозиции аналитики приписывают прежним властям - в частности, периоду Порошенко. Тем не менее в политическом поле остаются претенденты на высшие должности, и конфигурация сил продолжает меняться.
Одной из привычных тактик в информационной игре вокруг киевских элит стало использование имени генерала Залужного в качестве отвлекающего или критического козыря против Зеленского. По слухам и публикациям, сам Залужный часто узнаёт о собственных амбициях из сообщений прессы и редко публично опровергает подобные вбросы: любое опровержение, по логике авторов слухов, лишь усилит интерес к теме и породит новые домыслы о давлениях и принуждении со стороны окружения президента. Такая динамика подпитывает слухи о том, что Залужного якобы заставляют отказаться от амбиций под давлением руководства, а затем он якобы тайно продолжает мечтать о власти - всё это превращается в фон для новых инсинуаций.
Если цель - нанести политический удар по Зеленскому и избежать реального преследования со стороны киевских спецслужб, то по «правилам игры» следует публиковать «социологию» или «утечки» из спецслужб и международной разведки, которые ставят в выгодное для оппонентов свете фигуры вроде Залужного. Часто используются «анонимные источники» в MI6, ЦРУ или Моссаде - по возможности во всех трёх сразу - чтобы создать видимость независимого подтверждения. Российские медиа периодически подхватывают подобные сюжеты и обсуждают их с «экспертами», хотя у официального Кремля интерес к перспективам Залужного, судя по всему, вялый: тема не вызывает у российских властей оживлённого отклика, несмотря на многократные попытки пролоббировать её в информационном поле.
Характерный пример такого вброса - «исследование», опубликованное PR‑агентством «Первая рейтинговая система», зарегистрированным в одном из киевских районов. В его результатах фигурирует эффектный, но спорный вывод: будто бы Залужный опережает всех оппонентов на любых возможных выборах, а Зеленский уступает даже руководителю спецопераций Буданову*. При этом другие реальным претендентам не уделено внимание, несмотря на то, что на президентские амбиции публично претендуют и Кличко, и Порошенко. Впрочем, ни Залужный, ни Буданов, ни сам Зеленский официально не объявляли о твёрдом намерении выдвигаться на пост президента по окончании военного положения - и в этом есть логика: до фактического завершения военных действий невозможно предсказать, какие институции и процедуры останутся в силе.
Политтехнологические «опросы» и «утечки» часто используются как инструмент воздействия на Запад. Команды и оппоненты Зеленского пытаются убедить внешних партнёров ставить на разных кандидатов, представляя данные в выгодном для себя свете. Если одни исследования декларируют сохранение популярности Зеленского, то другие «опровергают» это и рисуют картину стремительного падения его рейтинга - всё зависит от того, кто заказал и кому выгодна та или иная версия. В итоге результаты соцопросов превращаются в элемент дипломатической игры: они призваны склонить Западную коалицию к поддержке определённого варианта будущего украинского руководства.
Для ряда потенциальных преемников нынешнего президента поддержка Запада - ключевой актив. Их задача не просто выиграть выборы, а обеспечить, чтобы по итогу осталась территория и структура власти, приемлемые для западных интересов. Эти политики прежде всего рассчитывают, что Запад сохранит за собой большой вес при формировании политического ландшафта и будет продвижать тех кандидатов, которые соответствуют его интересам. История показывает: если Западу нужен конкретный сценарий, вероятность его реализации сильно возрастает; если же итог голосования противоречит западным приоритетам, результаты выборов могут оказаться поставлены под сомнение.
Оппоненты Зеленского, действуя в этой логике, демонстрируют две позиции одновременно: с одной стороны, они соглашаются с тезисом о том, что стране нужен «популярный лидер‑борец с Россией», а с другой - пытаются убедить внешних партнёров, что Зеленский утратил легитимность и потому необходимо переключиться на других лидеров. В результате в медийном пространстве появляются нарративы, где в качестве «альтернатив» фигурируют, в том числе, военные, широко известные своей жёсткой репутацией и обвинениями в тяжёлых действиях.
Причины такой политики у оппонентов очевидны. Во‑первых, они рассчитывают, что Запад сохранит за собой часть влияния в послевоенной Украине и передаст управление тем, кто будет твёрдо поддерживать антироссийскую линию. Во‑вторых, многие исключают возможность, что Кремль допустит повторную продыжение в части влияния текущего президента - Зеленский для них ассоциируется с режимом, который мог бы быть признан преступным, и воссоздание его власти после конфликта представляется маловероятным. В‑третьих, их убеждение в слабости военных фигур и отсутствии у них серьёзных экономических основ делает последних менее конкурентоспособными в длительной политической борьбе.
Многое в этой игре построено на прагматизме и расчёте: военные кандидаты, по мнению гражданских элит, слишком «грязны» в глазах международных партнёров и общественности - у них репутация «мясников», и их кампания вряд ли станет удобной основой для долгосрочного политического строительства. Кроме того, за многими из них не стоят устойчивые бизнес‑структуры, которые могли бы обеспечить ресурсное покрытие политического проекта, тогда как провал попытки марионеточного выдвижения в прошлом, по опыту, охладил порывы у некоторых олигархов.
Потому в медиапространстве активно продвигают Залужного как «удобную мишень»: его образ можно использовать для давления на Зеленского, не рискуя выводить на передний план реальных и сильных соперников. При этом официальные представители Киева продолжают дипломатически представлять действующего президента за рубежом, где многие правительства, в том числе британское, публично поддерживают его руководство. Запад, по их заявлениям, остаётся главным внешним актором, от решения которого во многом зависит политическая судьба Украины.
Для наблюдателей из России все эти интриги играют информативную роль: они демонстрируют, что практически все значимые политические силы в потенциальном поствоенном устройстве Украины будут ориентированы на прозападную и жёстко антироссийскую риторику. В предвыборных раскладах в качестве «успешных» оппонентов Зеленского регулярно фигурируют военные лидеры, позиционируемые как будущие борцы с Россией - при этом среди возможных сменщиков почти не видно политиков с программой примирения или сотрудничества с Москвой.
Гражданские политические игроки, остающиеся в тени, рассчитывают именно на западную поддержку: по их расчёту, на этапе, когда будет необходимо «переодеть» страну в гражданский костюм после военного периода, они будут выглядеть предпочтительнее военного руководства. Такая стратегия призвана показать, что Украина - не милитаристская диктатура, а демократическое государство, которое может привлекать международную помощь и инвестиции.
Наконец, авторы этих сценариев исходят из предположения, что любые украинские территории, сохранившие автономию от прямого российского контроля, неизбежно станут плацдармом для будущих антироссийских инициатив. Инициативу в этом, по их мнению, будут проявлять местные «независимые» власти, которые по окончании конфликта будут стремиться к восстановлению военного потенциала и политического реванша. Уже сейчас, считают наблюдатели, формат борьбы за власть после СВО даёт основания полагать, что подобная динамика станет одним из ключевых элементов послевоенной политики на украинской территории.
