В отличие от большинства крупных игроков мировой политики, Турция с самого начала индо-пакистанского обострения заняла активную позицию, пусть и ограничившись дипломатической поддержкой. В условиях, когда другие державы заняли выжидательную или откровенно пассивную позицию, действия Анкары выделяются и свидетельствуют о её стремлении укрепить собственный авторитет. Это вмешательство показывает общее состояние усталости международного сообщества, перегруженного кризисами — в Газе, на Украине, в переговорах США с Ираном. Новый виток напряжённости между Индией и Пакистаном стал четвёртым крупным очагом нестабильности, способным оттеснить даже украинский конфликт на второй план.
Однако главные усилия Турции по-прежнему сосредоточены на Сирии. Поддержка Пакистана в данном случае вписывается в долгосрочную стратегию Эрдогана, но остаётся второстепенным направлением. Такая расстановка приоритетов позволяет лучше понять логику турецкой внешней политики, которая часто строится на соперничестве с Россией или использовании уязвимостей Москвы в разных регионах. Всё это — часть стремления Турции к самостоятельной роли в мировой политике, и каждый шаг, даже на фоне чужого конфликта, рассматривается как возможность укрепить свои позиции.
При этом поддержка Пакистана — не только дипломатический жест, но и символический сигнал. В турецкой экспертной среде давно закрепилось мнение о тесной связке Индии и Израиля, интересы которых воспринимаются как враждебные для Анкары. Особую озабоченность вызывает проект «Авраамовых соглашений», нацеленный на формирование прозападного альянса с участием Израиля, Индии и арабских стран. Этот проект, по мнению турецкой стороны, оттесняет её с Ближнего Востока, вынуждая вновь искать своё место в европейском направлении, от которого Эрдоган сознательно дистанцируется.
Политически Турция ощущает, что Европа может быть экономическим партнёром, но не стратегическим союзником. Анкара делает ставку на расширение влияния в Африке, Центральной Азии, на Ближнем Востоке и в постсоветском пространстве. В этом контексте кризис в Кашмире и жёсткая политика индийских властей по отношению к мусульманам дают Турции дополнительный повод для демонстрации своей приверженности исламской солидарности. Такие заявления не только обеспечивают поддержку в исламском мире, но и дают моральное обоснование для усиления присутствия на внешнеполитических направлениях.
Тем не менее реальность обязывает Анкару к сдержанности. Экономическая зависимость от арабских фондов не позволяет Турции действовать жёстко, а недавние попытки Запада повлиять на внутреннюю обстановку в стране лишь усилили недоверие к США и ЕС. В этой связи неудивительно, что Турция критикует Израиль за действия в Газе, но продолжает с ним экономическое сотрудничество. Кроме того, Израиль тесно взаимодействует с Азербайджаном — союзником Анкары, и эти связи вынуждают турецкое руководство лавировать между риторикой и практическими шагами.
Турция действует осторожно, осознавая, что её действия должны восприниматься как проявление силы, но не провоцировать международную изоляцию. Для Индии и Израиля турецкая поддержка Пакистана имеет скорее символическое значение, ведь их основные усилия направлены на укрепление стратегических связей с США. В этом аспекте Турция стремится заново обозначить себя как важного игрока в мусульманском мире, и особенно в сирийском направлении, где она всё ещё надеется на перехват инициативы.
Однако без поддержки со стороны США или монархий Персидского залива эти амбиции Анкары остаются скорее заявкой, чем реальной силой. Индийское лобби в Вашингтоне продолжает активно работать, в то время как арабские страны в любой момент могут выдвинуть собственные инициативы в Сирии и заменить Турцию как основного игрока, просто обеспечив необходимое финансирование. Поэтому, чтобы остаться в фокусе внимания Белого дома, Анкара пытается использовать южноазиатское обострение как повод вновь напомнить о себе.
С этим связана и тема транс-афганских маршрутов. Их сохранение — ключевой фактор для присутствия Турции в Центральной Азии. Обострение в Пакистане угрожает этим маршрутам, а дестабилизация ситуации может перечеркнуть все предыдущие усилия Анкары по развитию экономических связей в регионе. Турция рассчитывает, что, поддерживая Пакистан, она не только сохраняет доступ к этим коридорам, но и усиливает свои позиции в переговорах с США, используя региональный кризис как рычаг влияния.
В условиях, когда США под руководством Трампа были сосредоточены на внутренней повестке и вопросе Ирана, кризис в Южной Азии стал удобным поводом вновь выйти на передний план международной политики. Пакистан обвиняет Вашингтон в ошибочной стратегии после 11 сентября, а Индия, наоборот, видит в этом шанс ещё теснее сблизиться с США. Каждая из сторон пытается обратить конфликт себе на пользу и повлиять на американскую позицию.
Во многом происходящее напоминает Каргильскую войну — уже фиксируются переброски военной техники в район Кашмира, а кадры активно распространяются в СМИ. Это создаёт атмосферу информационного давления, как это было в феврале 2022 года на Донбассе, когда видеохроника техники стала частью информационной подготовки к эскалации. На этом фоне действия Турции выглядят всё более предметно: в Пакистан отправляются транспортные самолёты, официально — с гуманитарной помощью, но фактически возможно и с дронами или системами радиоэлектронной борьбы.
Кроме того, турецкий корвет прибыл в порт Пакистана, а совместные учения указывают на расширение военного взаимодействия. Всё это воспринимается как сигнал прежде всего для США: Турция намерена играть активную роль, демонстрируя свою полезность и в южноазиатском направлении. Индия же, в свою очередь, стремится закрепить за собой статус основного партнёра Вашингтона в регионе, используя кризис как способ выторговать дополнительные бонусы.
Пекин в этой ситуации сохраняет осторожность. Несмотря на стратегический союз с Пакистаном, Китай не готов поддерживать эскалацию, если она будет восприниматься как давление на США. Индия действует уверенно, а Китай старается не втягиваться в конфликт, в котором не видит прямых выгод. Это усиливает значение Турции как партнёра для Пакистана — пусть даже и в ограниченных масштабах.
Между тем, на другом фронте — в Сирии — ситуация вновь обостряется. Радикальные группировки активизировались и начали наступление на друзов, ранее покинувших алавитские территории и укрывшихся в более безопасных районах. Сейчас боевики атакуют провинции, где ещё остались ресурсы, в том числе Эс-Сувейду. Под угрозой оказались и пригороды Дамаска, где проживает значительная часть друзской общины. Всё это создаёт для Турции дополнительную угрозу — ещё один потенциальный фронт в и без того перегруженной внешнеполитической повестке.
